|
«Нефть или автомобили. О возрождении промышленности в России». Так называется исследование, опубликованное на немецком и русском языках на сайте московского филиала Фонда имени Фридриха Эберта (FES), близкого к Социал-демократической партии Германии (СДПГ). Его автор, руководитель филиала Рудольф Трауб-Мерц, своими взглядами на перспективы российского импортозамещения.
DW: Основной тезис вашего исследования состоит в том, что нынешний экономический кризис в России открывает возможности для реиндустриализации страны. Как вы пришли к такому выводу?
Рудольф Трауб-Мерц: России необходимо перейти от экспорта сырья к развитию обрабатывающей промышленности. Особенность России в том, что ей не нужна индустриализация как таковая — у нее с советских времен имеется весь набор промышленных отраслей. Но ей нужно выработать стратегию, на какие из них следует сделать ставку, а от каких отказаться. Проблема в том, что дискуссия об индустриальной политике в последние годы практически не велась. Нынешний кризис вынуждает Россию заняться индустриальной политикой, а обвальное падение рубля создало главную предпосылку для успешной реструктуризации российской промышленности.
— Российское руководство, действительно, провозгласило широкомасштабное импортозамещение. Как вы оцениваете взятый курс?
— Я не знаю ни одного случая в истории мировой экономики, чтобы при помощи импортозамещения удалось бы создать практически всю промышленность. Импортозамещение подходит для прицельной поддержки отдельных отраслей, но оно не может быть основой всей индустриальной политики. Ведь при импортозамещении растет себестоимость и, соответственно, цена выпускаемой продукции. Обычно за это расплачивается государство в виде субсидий.
Но оно не может субсидировать всю промышленность. Поскольку производственные издержки в результате импортозамещения растут, необходим протекционизм, чтобы не пускать на рынок более дешевую иностранную продукцию. Однако Россия, вступив в 2012 году в ВТО, лишила себя возможности искусственно завышать импортные пошлины. Временные исключения возможны всего лишь в некоторых отраслях, в том числе в автомобилестроении.
— Поэтому вы и считаете, что наибольшие шансы на успешное импортозамещение в сегодняшней ситуации имеет именно автопром?
— В российском автопроме импортозамещение началось еще в 2005-2006 годах. То был оптимальный момент для проведения такой политики: экономика была на подъеме, спрос на автомобили быстро рос, Россия еще не была членом ВТО. Принимавшиеся меры привели не к дальнейшей монополизации рынка АвтоВАЗом, а, наоборот, сделали его более конкурентным. В результате объемы производства значительно возросли.
— Однако в ходе этого бума возникли избыточные мощности, которые теперь приходится сокращать.
— До недавнего времени не было никаких избыточных мощностей, ведь примерно треть продаваемых в России автомобилей по-прежнему импортировались. Теперь же разразился двойной кризис: рухнул спрос и рухнул рубль. Однако девальвация рубля совершенно по-разному сказывается на различных производителях. Больше всего страдают те, у кого низкий уровень локализации производства.
Volkswagen, к примеру, завозит из-за рубежа, а не производит на месте, примерно 70-75 процентов автокомпонентов. Поэтому он намерен теперь прекратить выпуск в России некоторых моделей. General Motors даже закрывает целый завод. В то же время у АвтоВАЗа, совместного предприятие с Renault и Nissan, доля импортных компонентов составляет лишь около 25 процентов.
— И это дает вам основание утверждать, что АвтоВАЗ выйдет победителем из нынешнего кризиса?
— Пока курс рубля низкий, АвтоВАЗ в комбинации с Renault и Nissan будет выигрывать, увеличивая свою долю на сокращающемся рынке. Более того, у него теперь появятся шансы увеличить экспорт. В последние годы он отправлял на внешние рынки примерно по 100 тысяч автомобилей в год. Если рубль останется слабым, АвтоВАЗа сможет резко увеличить продажи за рубеж.
— Вы все время делаете упор на слабом рубле. Однако российское общество не хочет слабого рубля. Люди считают, что у сильного государства должна быть сильная валюта.
— Это специфически российский подход. Возьмите Японию. Там все последние годы говорили о необходимости девальвации йены ради ускорения экономического роста. Возьмите Китай. Американцы вот уже лет двадцать обвиняют его в том, что он искусственно занижает курс юаня, чтобы поддержать экспорт и ограничить импорт. Спросите в Германии Volkswagen или Mercedes-Benz, что они думают о падении евро, и они ответят: «Замечательно! У нас растет сбыт в США». Российское желание сильного рубля — это позиция потребителей, которые хотят импортных товаров и поездок за рубеж, а не производителей, которые хотят экспортировать.
— Получается, что ради успеха реиндустриализации рубль непременно должен оставаться слабым?
— Да, я убежден, что низкий курс рубля является основополагающим условием для импортозамещения, для развития промышленности и повышения ее экспортного потенциала. В случае укрепления рубля попытки России развернуть собственное промышленное производство будут обречены на провал.
| 